Моя любовь уехала в штаты на год стажироваться в каком-то американском лесу. Оно конечно, деньги народов США как-то веселее получать за тяжкий наш учительский труд. Да и рассказывать на английском, любуясь время от времени своим charming Slavic accent, про Тремонтовские урочища и реликтовых енотов, даже тупорылым local kids все как-то приятнее, чем «мотать свой срок» на родине, на осточертевшем факе, не вылезая из пересдач и мыслей: как бы пристрелить уже что ли мадам Раковскую и принести тем самым неоценимую пользу поруганому и униженному населению геофака.

Один на один с этими мечтами о «пользе населению» моя любовь, укатив, оставила МЕНЯ, кому ни американский Тремонт, ни Париж-Брюссель не светили, не смотря на тоже вполне неплохой Slavic accent.

Я очень люблю свой День Рождения. Пожалуй, даже больше, чем Новый Год. Да, точно больше! Потому что Новый Год – это, вроде как, семейный праздник. И налет этой проклятой семейственности всегда так или иначе приглушал яркость, блистательность и безумие новогодней ночи. А День Рождения - всегда был только МОИМ и моих ДРУЗЕЙ!!! В этот раз друзья мне звонили с начала апреля, зная о предстоящем переезде, пытаясь выяснить, где я вообще буду и как туда добираться, чтобы приехать поздравить. И я , сама плохо представляя, что и как, просила всех звонить «ближе к делу», а еще лучше НАКАНУНЕ, для уточнения всех деталей.

Вымыв пол и разложив кое-как на нем и на диване( который, на ряду со всем прочим остальным, тоже торжественно въехал в мои апартаменты и который подарил мне по случаю моего отъезда наш загорянский сосед, японист, Юлий Лазаревич, собираясь до этого выбросить его на помойку) свои пожитки, я выкинула все бычки из кадки с фикусом, вынесла все бутылки и, озабоченная программой предстоящего дня рождения и ломая голову над возможным количеством гостей, пошла в магазин покупать продукты для угощения. Это было утро 13 апреля – КАНУН главного моего праздника, и одновременно, как выяснилось позже, канун ПАСХИ. Вернувшись с продуктами, я застала телефон, разрывающийся на части от звонков и сгорающий от нетерпения предъявить мне сюрприз в лице моей давней закадычной никольской подруги, Ленки Федоровой. ВОТ ЭТО ДАааааа! Я не видела ее СТОЛЬКО ЛЕТ!!! Она осталась в моем безмятежном каникульном детстве в Никольске, а сейчас вот, живая и взапрадашняя, звонила мне сообщить, что переехала в подмосковное Фрязино, купив там квартиру, и НЕПРЕМЕННО СРОЧНО ждет меня в гости похвастаться блистательным риэлторским апгрейдом и поздравить меня с наступающим днем рождения, намекая, к тому же, на какой-то умопомрачительно интересный подарок. Ну как я могла не поехать! Я бросила продукты нераспакованными в сумках протухать до моего возвращения и помчалась на электричку во Фрязино, взволнованная предстоящей встречей. У Ленки мне очень понравилось, уезжать совсем не хотелось, все было очень красиво, вкусно, уютно, душевно. Тут еще мы принялись вспоминать нашу немудрящую, но такую милую Никольскую жизнь, дело дошло даже до слез, слюней и соплей, и меня развезло окончательно. Я осталась у Ленки ночевать, несмотря на то, что никому из друзей так толком и не сказала во сколько ко мне собираться и как вообще ехать, перенеся все уточнения на КАНУН. Проснувшись ни свет, ни заря и, наспех облупив крашеное пасхальное яичко на завтрак ( о том что мой день рождения совпал с пасхой я узнала вчера от Ленки), я, попрощавшись, выпорхнула из теплого подругиного гнездышка и погнала на электричку. К 10:00 уже была на Тушинской, откуда отправлялся мой автобус в Красногорск. На привычном месте автобуса не оказалось, постояв с полчаса, я почувствовала некоторую тревогу, тем более что она все сильнее подкреплялась происходящим вокруг: людей и автобусов была чертова погибель, и те, и другие были охвачены каким-то нездоровым ажиотажем и проявляли бешенную активность, что меня слегка заинтриговало, и я пошла поглядеть поближе в чем же, собственно, дело. То, что я увидела, было похоже на кошмарный сон профессора Каццельмахера в бергмановской «Земляничной поляне»: у ВСЕХ, абсолютно В С Е Х!!!!!!! автобусов номер маршрута был заменен на пугающую своей чудовищной некрофильностью надпись: МИТИНСКОЕ КЛАДБИЩЕ. Пасха ведь! Я в ужасе побежала к пригородным поездам, надеясь успеть на электричку до Красногорска, но там меня ждал не менее забавный сюжет: ВСЕ электрички в ту сторону отменены до 16:00. Какая прелесть! В свой собственный день рождения я не могу попасть к себе домой, а только на митинское кладбище (достойная альтернатива, ничего не скажешь!). Меня охватила невообразимая тоска, никакого выхода, кроме как ждать электричку 16;00 я не видела. Для непосвященных сразу скажу, что такие быстрые и комфортные средства передвижения, как такси и попутные тачки, мною в то время не рассматривались как вариант вообще и НИ ПРИ КАКИХ ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ, ввиду 1) постоянного острого дефицита наличных и 2) отсутствия уверенности, что меня доставят туда, куда нужно МНЕ здоровой и благополучной. Опечаленная и даже, кажется, в слезах, я отправилась в ближайший скверик, уселась под кустом на свой рюкзак и от нечего делать принялась листать «Диалоги с И. Бродским», которые в числе прочего мне подарила Ленка, зная, как я к нему неравнодушна. Книжка была интереснейшая, нет смысла даже добавлять, что я зачиталась и пропустила первую и даже чуть не опоздала на следующую электричку в Красногорск, но мне было уже абсолютно пофигу. Ничего хорошего от остатка дня я уже не ждала (и правильно !). По возвращении (наконец-то!) квартира встретила меня сомнительными ароматами из пакетов, которые я бросила нераспакованными вчера, будучи уверенной, что к вечеру вернусь и займусь ими, и совершенно мертвецкой тишиной в углу, где был телефон. Мне никто БОЛЬШЕ не звонил. Видимо, все, кто хотел приехать, звонили вчера, как я сама же велела и, возможно, сегодня утром, а теперь вот, похоже, отчаялись или обиделись или . . . Какая разница . . . ко мне НИКТО УЖЕ НЕ ПРИЕДЕТ . . . И ЭТО МОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ!!!!! Я не могла поверить, мне было ОЧЕНЬ грустно. Я уселась на полу перед телефоном и так и сидела, боясь даже пошевелиться, чтобы не растерять мышечную силу, необходимую для вздрагивания от первого телефонного звонка. Но телефон не звонил. И я все сидела и сидела и думала о том, что провести так бездарно свой день рождения я просто не имею права, это прямо-таки предательство по отношению к себе самой, и надо что-то сделать. И вот тут (я проклинаю тот момент, когда мне в голову пришла такая идиотская мысль) я вдруг вспомнила про Кета и Колю. Эти двое были Костиными однокурсниками и друзьями, ну и как бы моими тоже, поскольку я на правах «Костиной девушки» иногда участвовала в общих тусовках, вернее в тех немногих из них, которые были более-менее ПРИЛИЧНЫМИ. Слава за ними водилась в стенах геофака да и за его пределами тоже, прямо скажем, дурная и скандальная. Кет – Влад Кеткович - красивый, интересный и очень даже неглупый парень, но избалованный сынуля богатых родителей: мамы – председательницы правления крупного коммерческого банка и папаши - известного ученого, страдал хроническим алкоголизмом, наркотической зависимостью, синдромом хронической усталости от родительской опеки, которой, однако, не брезговал, он часто искал утешения в рискованных приключениях, сомнительного поведения девках и опасных путешествиях в экзотические страны, откуда привозил новые , потрясающие своей масштабностью впечатления, бесценные материалы для телепередач типа «В мире животных» и «Их нравы» и каждый раз каких-то очередных экзотических лямблий в своей видавшей виды печени.

Я положила трубку и УЖЕ ТОГДА поняла, что ПОПАЛА!, но в моей голове вертелось такое хорошее, невинное не предвещающее ничего дурного слово театр, ни к селу, ни к городу оброненное Кетом. И я подумала: «Ну, может, обойдется . . . в театр все-таки пойдем, не в бордель же . . .»

Пока ждали Колю, Кет не удержался и, как всегда, устроил публичное шоу: на мой день рождения приглашались ВСЕ прохожие подряд. Кет пустил в ход все свое красноречие ( а вот этого ему не занимать!) и актерское, чтобы не сказать клоунское, мастерство: толкнул ни с чем не сравнимый по своей художественной силе спич и уже одним только этим шокировал присутствующих, потом он стрелял шампанским, обливая всех кто попадался поблизости, швырялся конфетами, обнимался со всеми подряд, заставил кого-то с фотоаппаратом меня сфотографировать (козел! Теперь-то владелец фотоаппарата точно будет знать, кому бить морду, за «приятно проведенный вечер», когда проявит пленку), Кет с важным видом во всеуслышание брал у меня интервью, душераздирающе пел арию из Травиаты на свои слова и нагло велел мне собирать в коробку из-под конфет деньги у зрителей. На мое счастье внезапно появился Коля и разделил со мной тяжкое бремя Кетусиной ассистентки. В принципе, мне было весело и, к тому же, не смотря на всю эксцентричность такой birthday party, дело, в общем-то, шло пока без мордобоя, и меня это в полне устраивало. Единственное, что меня НЕ вполне устраивало, так это то, что Коля с собой принес водку, которую они с Кетом начали пить, ну за мое ЗДОРОВЬЕ, разумеется. И еще Кет вдруг в проходящих мимо девицах углядел двух знакомых им с Колей (по каким-то сомнительным приключениям в ночном клубе или что-то в этом роде). С двумя этими похабными девками была еще и третья, Коле с Кетом не знакомая, зато более-менее подходящая для общения со мной. Итак, водка начала безудержно делиться на четверых, а мы с моей собеседницей выбрали более скромные позиции, в зрительном, так сказать, зале этой пьяной оргии, разразившейся темнеющим апрельским вечером на гоголях в честь моего дня рождения. Часам к девяти одни уже изрядно нанектарились, другие замерзли, и я предложила всем закругляться по домам, поблагодарив Кета и Колю за такой «театр». Но Кет, оскорбленный в лучших чувствах заорал, что это просто преступление в самом разгаре праздника расставаться, и что сейчас все едут к нему домой продолжать. Я отлично знаю все эти «продолжения» у Кета, по рассказам Яны, и наотрез отказалась, сославшись на то, что тороплюсь домой, потому что мне же после десяти будет звонить из штатов Костик, меня поздравлять, и мне надо быть ОБЯЗАТЕЛЬНО дома, караулить его звонок. Это был неоспоримый АРГУМЕНТ! Остальным, впрочем, я посоветовала решать самим, и, если уж так хотят, продолжать мой день рождения без меня у Кета дома, что все с восторгом и приняли, за исключением третьей скромной девочки, которая. как и я, водку не пила. Придя к консенсусу, мы все вместе направились в метро, дабы там уже разъехаться каждый в своем направлении. И, так случилось, одна из двух наших пьяных девиц ушла далеко вперед, прошла через турникет и уже спустилась, видимо, вниз по эскалатору, а мы все задержались наверху из-за Кета, который ни в какую не хотел опускать жетон в автомат турникета, а желал расплатиться за вход в метро с конролершей непременно конфетами, что никак не находило желаемого отклика в ее черствой душе, и она не пускала. Наконец, мы тоже добрались до эскалатора и, спускаясь вниз, увидели поднимающуюся нам на встречу, не дождавшуюся нас девицу из нашей компании. Ей замахали руками, заорали, мол, поворачивай назад, что она, по нетрезвости или отсутствию извилин в мозгу, тут же и сделала, а Коля (ИДИОТ!) первым спустившись вниз на нашем эскалаторе, резво взбежал на поднимающийся вверх, где тщетно пыталась спуститься вниз наша краля. Схватил ее за руку и, БЕГОМ, со всей дури поволок ее за собой . . . Боже!!! Как они летели!!!! КУБАРЕМ. А мы смотрели на это все безобразие как загипнотизированные и даже слова не могли вымолвить. Когда два наших голубочка долетели-таки до заветной цели и встали на ноги, барышня подняла на нас совершенно в отбивную исцарапанное, просто-таки распаханное лицо и сплюнула два передних зуба, а у Коли оказалась изорванной в клочья ладонь руки, которую пришлось потом зашивать в медпункте. Я была в УЖАСЕ. ЭТО мой день рождения! Но ужаснее всего, что Я СЕБЯ чувствовала виноватой во всем случившемся. Пострадавших кое-как умыли в медпункте прямо в метро. Коле на руке наложили швы, барышне всю морду заклеили пластырями и посоветовали завтра же с утра бежать в стоматологию. Все были подавлены, один только Кет не терял присутствия духа: вывернул всем карманы, собрал всю наличность и помчался голосовать такси, чтобы везти нашу болезную домой к маме. Отвозить поехали все вместе, включая меня и мое гребаное чувство вины, которое отшибло весь мой здравый смысл. Мое попадание домой ВОВРЕМЯ однозначно НАКРЫВАЛОСЬ. Родные пенаты нашей барышни оказались далеко, в Солнцеве. и там мы выгрузились и распрощались с ней в полной темноте, без копейки денег, с неясной перспективой того, как возвращаться по домам, особенно мне, в мой Красногорск, где Костик, наверное, уже обрывает мой телефон. Мы побрели пешком к ближайшему метро, и тут вдруг заныл Коля. Блин, как маленький: «Ребята, не бросайте меня, меня жена дома убьет с этой рукой распоротой и пьяного, подумает ведь, бог знает что, а вы меня, хоть, отмажете, вон ольга с цветами и не пьяная, она тебе поверит . . .» Детский сад, трусы на лямках! Что же делать, поволоклись к Коле в Лефортово. Уже ночь глубокая. Коля с Оксаной жили в новой шестнадцатиэтажке в однокомнатной квартире на последнем этаже. Приходим – ЛИФТ НЕ РАБОТАЕТ!!!! Подъем пешком на 16-й этаж – длинною в жизнь. Доползли . . . подходим к двери. В ДВЕРИ ВЫЛОМАН ЗАМОК!!!!! Мне как-то сразу расхотелось туда заходить, ну, думаю, нафиг этого Дроня, пускай сам как-нибудь объясняется со своей супружницей, не пяти лет от роду поди . . . но было поздно: дверь открылась и нас встретило разгневанное лицо Оксаны и отборный мат в наш адрес из которого я поняла, что бедная Оксана с коляской в метро вынуждена была переться от Яны домой одна. В доме сломался лифт и ей пришлось метаться в поисках того, кто водрузит коляску на последний этаж, а самой туда тащить на руках тяжелую Настю, а в двери еще, как назло, заклинил замок, Настя плачет, дверь открыть невозможно, пришлось звать мужика-соседа и дверь ломать. А все ты, зараза, со своим днем рождения, еще и приперлась, наглая, и этого придурка (кет) с собой приволокли, сволочи вы все. В общем мы с Кетом, ни слова не говоря, (возражать в сущности было нечего)сдали ей плачущего Дроня с рук на руки для дальнейшей проработки, а сами пустились в обратный путь с 16-го этажа на первый и наружу в еще более глубокую ночь. Я была в шоке от всего случившегося и от своей собственной роли во всем этом безобразии. Но инстинкт самосохранения наконец-то все же заворочался во мне и моим голосом, обращаясь почему-то к Кету, проговорил: слушай, Кет, давай уже, шевели мозгами, что мы стоим, что нам дальше-то делать, спать охота, завтра в институт (про обещанный театр я уже промолчала). Кет сфокусировал взгляд на своем кармане, безнадежно там порылся, из другого вытащил мобильник и стал звонить домой маме, чтобы заплатила таксисту, который НАС сейчас привезет из Лефортово. Садимся в какую-то тачку, ехать надо на Университет, Кет живет в огромной профессорской квартире не далеко от метро. Всю дорогу его опять, как прорвало: Он шутил направо и налево, задирался с водителем, грязно намекал ему, что денег-то у нас нет и взять их неоткуда и что пассажиры мы бесплатные, с чем он его и поздравляет. Я всю дорогу молилась про себя, чтобы Кет заткнулся, наконец-то, ДО того как водитель окончательно обидится и высадит нас к чертовой матери. Бог услышал мои молитвы, и мы все-таки приехали. Нам открыла мадам Кеткович собственной персоной, и тут вот мне стало вдруг стыдно до ужаса: ну что она вот сейчас обо мне думает, когда я НОЧЬЮ приволоклась к ним домой с ее пьяным сыном и без Кости. Я просто сгорала от стыда и унижения. Но кетовская мама, видавшая всякое в этой квартире, не придала, кажется, вообще НИКАКОГО значения моему визиту, не стала ни о чем спрашивать, выбрала мне комнату для ночлега, постелила постель, выдала мне новенькую зубную щетку, поставила мои цветы в вазу и, пожелав мне спокойной ночи, степенно удалилась полоскать своего нерадивого сына в ванной. Для меня всего этого было слишком, крыша у меня, кажется, поехала окончательно, т.к. перед тем как уже лечь в конце-то концов спать я не найдя ничего более подходящего как большую, лошадиных размеров, чью-то расческу, засунула ее в ручку двери так, чтобы дверь, типа, нельзя было открыть снаружи, на случай если Кет вздумает тоже прийти пожелать мне спокойной ночи., благодетель хренов.

- С Днем Рождения, Львенок, мой хороший! Где ты была????? Я тебе всю ночь звонил . . .

- Не волнуйся, Котька, мы были с Кетом в театре . . .